"Женщина и визуальные знаки"

Ирина Аристархова
ОСЛЕПЛЯЮЩИЙ ВЗГЛЯД ТЕОРИЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
(отрывок)
Женский взгляд в искусстве

Теоретики с самого начала восприняли аргументы Малви с вдохновением. В отличие от феминистских теоретиков сами художницы отказывались представлять женщин как жертв мужского или патриархального взгляда. Понятие репрезентации на этом этапе становится центром дискуссии по кризису изображения. Гризельда Поллок в статье "Феминизм/Фуко -- Надзор/Сексуальность" так определяет слово "репрезентация":
"Репрезентация не является еще одним модным словом, означающим изображение, рисование, фотографирование или представление. Эти комбинации взаимодействуют с другими дискурсами, пересекаются в определенных местах ... где они приобретают авторитет очевидности....И здесь репрезентация сливается с тем, что Фуко называет режимом истины...1".

Впоследствии Поллок стала гораздо больше использовать психоаналитическую теорию, сотрудничая с художницей и психоаналитиком Брахой Лихтенберг-Эттингер, идеи которой мы рассмотрим далее. Отметим, что Гризельда Поллок является одной из ключевых фигур в феминистском искусствоведении.

В мире искусства женщины часто стоят перед выбором: быть художником и/или художницей. Впервые это понятие появилось в русском языке более ста лет назад, когда российские женщины стали допускаться к профессиональной карьере в мире искусства и в художественные учебные заведения. В отличие от профессиональных занятий, которые по большей части укрепились только в форме слов мужского рода - архитектор, режиссер, философ, и т. д., - искусство (и литература) позволяет выбор рода: мужской или женский. Существование этой дилеммы, особенно после возникновения и распространения феминистского искусства, заставляет каждую художницу раньше или позже решить для себя, как относиться к этому слову и как называться в среде своих коллег и зрителей - художником или художницей. Она также может принять решение о том, что она не хочет его принимать, что она хочет "подумать об этом в другой раз". Хилари Робинсон предлагает рассмотреть это противоречие в его культурном основании. Она пишет о неизбежности преступления, совершаемого творческой женщиной:
"Коды женственности подразумевают подавление своих желаний в пользу других, особенно семьи. В соответствии с ними понятие "художник" вытесняет из себя понятие "женственность": слова "женственное" и "женщина", по определению, исключают то, что значит быть "художником". Поэтому художница преступает одновременно и то, что значит быть "художником", и то, что значит быть "женщиной", т. е. она не является ни тем, ни другим. Женщинам в искусстве всегда придется "обговаривать свою позицию и приспосабливаться к противоречивым колам бытия женщиной и творцом одновременно"2.

Так будет происходить до тех пор, пока оба этих понятия - и женщина, и искусство - не преобразуются соответствующим образом, чтобы не вытеснять друг друга: сегодня художнице приходится либо подверждать, что она - только исключение из правила (при котором женщина и гений - понятия несовместимые), либо ... прыгать в бездну с пустыми руками и отвечать на многие другие вопросы. Например, Наталья Нестерова выбрала первый путь, заявив, что она "не высокого мнения о художницах, за несколькими исключениями. Мужчины обычно умнее". Себя она считает таким исключением3. Каждая женщина в искусстве (даже если она и настаивает на мужском роде в своем имени - "художник" - и невысокого мнения о своих коллегах женского рода) уже расшатывает и бинарное понятие "женщина", и известные нам определения искусства. Так происходило в течение многих столетий. По мнению Робинсон,
"телесность художницы, ее самость ... оставляют отпечаток на ее произведениях.... Когда она обвиняется в переходе определенной черты, она узнает о границах [дозволенного] и может с ними работать"4.

Начатое переосмысление и переформулирование того чем может стать женщина и чем может стать современное искусство, служат интересной опорой для создания и продвижения разных экспериментов.

Например, в развитии перформанса в искусстве женщины с самого начала заняли основные позиции. Робинсон отмечает что обращение к феминистскому использованию своего тела в перформансе ставит на грань возможностей репрезентации, что проявляется в работах Вали Экспорт, Ханны Уильке и Кэроли Шнииман и многих других Эти художницы также по-разному относятся к "тирании мужского взгляда", часто жестоко заигрывая с ним, игнорируя или обезоруживая его.

В документальном фильме "Слияния" Шнииман записала на пленку, как она занималась любовью с партнером - композитором Джеймсом Тенли. На вопрос о том, какие задачи она преследовала, Шнииман ответила, по ее интересовало, что снимет "киноглаз".
"Камера взывает к странному галлюциногенному воображению... При том, что фильм не следует порнографическим канонам в смысле монтажа, ритма или организации, все нормальное - все, что таковым считается для гетеросексуального акта, - там присутствует. Он отличается от порнографии, которую вы до сих пор видели, и поэтому мой фильм все еще пользуется спросом! В нем также отсутствует объективация или фетишизация женщины"5.

Шнииман нередко выступала против представления женщин как "жертв взгляда", что отличает ее от таких художниц, как Ханна Уильке, которые доводили культуру взгляда до невыносимой крайности. Знаменитая фотография перформанса Уильке с текстом "Что это представляет? (What does it represent?); Что ты представляешь? (What do you represent'?)" показывает ее сидящей в углу, обнаженной и уставившейся на зрителя. Джоунс прочитывает эту акцию 70-х как попытку деобъективации, захватывания взгляда, который представляет женщину как свой идеальный объект"6. В перформансе 1968 г. "Голая лекция" Шнииман старается усложнить парадигму "пассивное/активное", смотрение и вовлеченность. Она проводит публичную лекцию по истории искусства, параллельно с этим переодеваясь, отвечая на вопросы, вызывая на сцену желающих, раздеваясь вместе с ними, растирая друг друга краской и затем покрывая обрывками бумаги, продолжая при этом обсуждать эстетические вопросы, и т. д.

Шнииман поставила вопросы:
"Может ли художница быть искусствоведом? Может ли искусствовед быть голой женщиной? Имеет ли женщина интеллектуальный авторитет? Moжет ли она обладать общественным интеллектуальным авторитетом, будучи обнаженной и говорящей? ... Какие множественные уровни неудобства, удовольствия, любопытства, эротического впечатления, принятия или отрицания были задействованы в аудитории?"7

Ее проект - переформулирование существующей территории искусства, на которой женщины или должны играть по мужским правилам и нормам, или просто репрезентировать идею женственности. Шнииман усложнила это "просто", вступила на нетронутую территорию, как и австрийская художница, перформансистка Вали Экспорт:
"Мое тело было самым важным орудием; я считала, что политически важно использовать женское тело для создания искусства. Поэтому обычно я проводила свои перформансы голой. Меня интересовал мужской взгляд: я знала, что моя нагота позволит мне изменить то, как (в основном мужская) публика на меня посмотрит. И никакое порнографическое или эротическое/половое желание не будет играть роли"8.

В 1968 г. Экспорт провела перформанс под названием "Кино прикосновения". Он стал ее самым известным произведением, вошедшим в различные каталоги по истории перформанса. Она надела картонную коробку, закрывающую ее голые груди, и проделала в ней отверстия для рук. Затем она сказала, что этот ящик - кинозал, а ее тело - экран, но кинозал не для смотрения, а для прикосновения - он осязателен. Она вышла на сцену ... и объяснила, что публика может участвовать, что это феминистский фильм, "мобильный фильм" и что для участия необходимо выйти на сцену и во время прикосновений человек будет видим.

И для Экспорт, и для "трогающих" это был сильный опыт, опыт встречи глаз. Но публика почувствовала, что "зрительного удовольствия" по сценарию сюжетного фильма не будет, и посчитала себя обманутой. Среди желающих, собравшихся на сцене, началась драка, и зрители закричали: "Это не кино - это ничто! Этого нельзя допускать!" Свет был выключен, в зале также начались драка и скандирование: "Долой Экспорт! Долой Экспорт!"

Малви писала о необходимости темноты для разыгрывания эдиповой драмы. То, что Экспорт "отняла" темноту, возмутило предвкушавших удовольствие зрителей. Более того, она отняла зрелище, преобразовав его в прикосновение (далее будет рассмотрена радикальность этого жеста). По замыслу Экспорт, зрители оказались не в интимной обстановке, а в публичной сфере, и только так могли получить желаемое. Как только Экспорт изменила ситуацию показа (извините, трогания), публика повела себя совершенно иначе. На следующий день она повторила "Кино прикосновения" на улицах Мюнхена, и публике это понравилось. "Это было воспринято как шутка", по описанию Экспорт - ничего общего со взрывом негодования в кинозале.

Идею своего перформанса Экспорт видела в выступлении против принятой концепции сексуальности. Это была уличная политическая акция. Большинство мужчин из мира искусства высказывались против, называя это "феминистским дерьмом". Ее не поддержали ни мужчины, ни женщины.

В основе работ Экспорт, которая определяла свое искусство как "феминистскии" венский акционизм 70-х, отличающийся от мужского венского акционизма средствами воздействия, лежало стремление изменить мужской взгляд9.
1Pollock G. Feminism/Foucault - Surveillance/Sexuality // Visual Culture: Images and Interpretation / Bryson N., Holly М. А., Мохеу К. (eds.) London: University Ptess of New England, 1994, рр. 14 - 15.
2Robinson Н. Border crossings: Womanliness, Body, Representation // Visual Culture: Images and Inierprerarion / Bryson N., Holly М. А., Мохеу К. (eds.) London: University Press of New England, 1994.
3Нестерова Н. Цит. по: Isaak J.А. Feminism & Contemporary Art: The Revolutionary Power of Women's Lаиghter. New York: Routledge, 1996, р. 78
4Robinson Н. Border crossings..., рр. 42 - 43.
5Schneemnnn С. Interview // Re/Sеаrch # 13: Angry Womеп / Juno А., Vale V. (eds). San Francisco: Re/Search, 1991, рр. 70 - 71.
6Jones А. Body Art / Performing the Subject. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1998.
7Шнинман. Цит. по: Jones А. Body Art, р. 161.
8Export V. Intrview // Re/Search #13: Angry Women / Juno A., Vale V. (eds) San Francisco: Re/Search, 1999, p. 188.
9Приходится с сожалением признать, что в феминистской теории только недавно стало уделяться больше внимания феминистскому искусству, а между тем это могло бы обогатить и то и другое.

Может ли женщина создать шедевр?Существует ли равенство полов в творчестве?

Предвидя возможную реакцию феминисток на этот вопрос, оговоримся сразу. Речь не идет о равенстве полов. Мы его подразумеваем как само собой разумеющееся. Просто в рубрике «Контрвью» мы решили обсуждать с разных позиций парадоксальные темы. Данный диспут не претендует, естественно, на научное утверждение. И несет, скорее, культурологическо–развлекательный характер. Безусловно, такой разговор априори невозможен на Западе: там за такую постановку вопроса отвечают порой перед судом. Но у нас, признаемся, феминизм еще не популярен до такой степени. Хотя публично утверждать свое превосходство над женщиной сегодня уже сможет не каждый. Но чтобы понять, как мы еще далеки от равноправия, достаточно вспомнить, сколько раз в день нам приходится слышать от водителей–мужчин сердитое: «А, женщина за рулем. Все понятно...»

Любопытно рассмотреть эту проблему в сфере творчества. Искусство всегда находится немного в авангарде. Существует ли равенство полов в творчестве? Или мужчина и здесь главный до сих пор? Чтобы спровоцировать спор, в котором, возможно, родится истина, мы задали вопрос «Может ли женщина создать шедевр?» представителям разных позиций. Художнику Андрею Басалыге, чье мнение представляет интерес, поскольку мастерскую и выставки он делит с супругой–творцом Ольгой Никишиной. И закоренелому холостяку–философу Юрасю Борисевичу.

Андрей Басалыга, художник–график: «Женщина в искусстве должна быть мужчиной»

— На мой взгляд, вопрос «Может ли женщина создать произведение высокого уровня?» — неактуален уже несколько столетий. Другое дело — сложнее ли женщине заниматься творчеством, выполняя те социальные функции, которые на нее возлагает общество? Безусловно, сложнее. Хотя история знает примеры. Вспомним великолепную русскую художницу первой половины XX века Зинаиду Серебрякову. Все зависит от желания и жажды самореализации.

— А вам не кажется, что мужчины специально не освобождают женщину от основных домашних хлопот, чтобы не лишиться приоритета, в том числе в творчестве?

— Я думаю, дело не в мужчинах. Сама природа создала женщину таковой, что ей приходится отвечать за потомство. Я бы, например, с удовольствием родил, если бы это было возможно. Увы, у мужчин другое предназначение — быть добытчиком, защитником. Эти обязанности, кстати, тоже очень отвлекают от создания шедевров. Общество, которое целенаправленно не дает развиваться женскому потенциалу, обкрадывает себя.

— В любой профессиональной среде можно столкнуться с такого рода негласной оценкой труда: к мужчине больше доверия. А женский труд ассоциируется с чем–то несерьезным, декоративным. Как с этим обстоят дела у художников?

— На мой взгляд, женщины–современницы, как и вошедшие в историю изобразительного искусства, представляются наиболее интересными творцами. Из молодого поколения могу назвать Зою Луцевич, из старшего — Зою Литвинову. Александра Последович совершила настоящий прорыв в графике. Ей до сих пор нет равных ни среди мужчин, ни среди женщин. Если эти звезды зажигаются, то сияют очень ярко.

— А в вашей семье, где одинаково плодотворно трудятся два художника, присутствует борьба за лидерство?

— Нет. Мы с Ольгой 20 лет знакомы, а женаты 15. Возможно, первое время мы переживали некую конкуренцию за территорию. Две творческие личности искали способ существовать бок о бок. Но со временем все устоялось. В результате две реки слились в одну, более широкую. Я рад тому, что в лице жены у меня есть такой интересный собеседник и авторитетный советчик, понимающий в нашем деле иногда лучше меня.

— Есть такое мнение, что женщина, дескать, не может создать шедевр, поскольку у нее правое полушарие развито лучше левого, отвечающего за творческий процесс...

— Возможно, это грубо, но недаром же говорят, что женщина в искусстве должна быть мужчиной. Очевидно, имеется в виду необходимая жесткость характера, чтобы отстаивать свои взгляды и позиции. Что касается конкретно нашего с Ольгой случая, то мы оба левши. Думаю, наши полушария развиты как раз для такого тандема. Мы и быт ведем вместе. Хотя я стараюсь брать на себя более тяжелую работу. И в нашей среде достаточно много таких пар, где оба супруга — художники.

— Тогда вопрос–тест: вас не раздражают женщины за рулем?

— Ну есть такой момент. Но я стараюсь с пониманием относиться к этому. Женщина более осторожно ездит. И правильно делает. Вообще, я считаю, женщин должно быть больше во всех сферах жизни. В том числе в политике. Они более ответственны.

— Можете назвать имена женщин, создавших шедевры?

— Начнем с того, что входит в определение «шедевр». Это высшее достижение искусства. Это то новое, на которое и через десятилетия можно будет равняться. Все критерии шедевра субъективны, кроме времени. Сегодня, например, стало уже очевидным, что Вера Мухина создала шедевр. Ее работа «Рабочий и колхозница» стала символом целой эпохи. Думаю, спустя время ее оценят еще больше.

Юрась Борисевич, искусствовед: «Главное — не количество извилин, а способность думать, не запутываясь в них»

— На ваш взгляд, может ли женщина создать шедевр?

— Женщинам не удается быть гениальными изобретателями, сочинителями, но среди них немало гениальных исполнителей. У женщин лучше развит, например, музыкальный слух: из 10 дам не фальшивят, подпевая, 6, а из 10 мужчин — только один. Чего стоит хотя бы Эдит Пиаф: прислушайтесь, она вкладывает в песню гораздо больше голоса, поет интереснее, чем предполагает аккомпанемент и на что мог надеяться сам композитор. То же самое можно сказать об Алле Пугачевой, Дженис Джоплин, нашей Касе Камоцкой. Примерами женщин–гениев могут быть многие актрисы, мистики, политики, авантюристки, разведчицы, национальные героини, святые. Пусть большинство гениальных писателей — мужчины, но почти все гениальные корректоры — женщины. Они гораздо тоньше чувствуют нюансы, постоянно фантазируют, повсюду ищут скрытый смысл и поэтому составляют большинство гениальных читателей и слушателей.

— Приходилось ли вам сталкиваться с двойными стандартами в отношении женского творчества?

— Возможно, где–нибудь на производстве женщинам иногда и препятствуют в карьере, но в творческой среде, где нет строго определенных функций и обязанностей, нет и оснований для дискриминации: каждый сам себе голова. Например, среди авторов популярных детективов, да и поэтов, нынче больше на слуху авторы–женщины.

— Так гений–женщина — это природное исключение или мужчины, владеющие миром, специально нагружают женщину ответственностью за дом и детей, чтобы не дать им развиться, а самим не лишиться приоритета в творчестве?

— Среди моих друзей есть несколько творческих пар, достойных восхищения, правда, не все они успели нарожать детей. Например, Вера Бурлак и Виктор Жибуль. Оба написали по несколько книг, вместе пишут песни и исполняют их на молодежных фестивалях, борются за сохранение старой архитектуры Минска, оба закончили аспирантуру, участвуют в выставках плакатов, издают самодельный журнал «Вясковыя могiлкi»... Если для Виктора жена — это муза, то он для нее — не только муж, но и «муз». Мужчина, если он уважает женщину, не станет препятствовать ее творческому развитию. Другое дело, что многие женщины сами ныряют с головой в бытовые проблемы, потому что заниматься ими проще и даже, бывает, интереснее, чем жить ради искусства.

— Согласны ли вы с тем, что женщина слабее в творчестве из–за того, что у нее меньше развито левое полушарие мозга, отвечающее за творческий процесс? Или еще по каким–либо биологическим причинам...

— Мужчина пользуется своими полушариями поочередно, а женщина — одновременно. Мужской мозг весит в среднем на 200 граммов больше, но ведь главное — не количество извилин, а способность думать, не запутываясь в них. Наверное, в женском мозгу чаще нашего случаются оригинальные новаторские идеи, но у женщин мало шансов не заблудиться и не пропасть среди случайных фантазий, вопросов самой себе, воспоминаний. Но все же главную причину скромных достижений женщин на ниве науки и профессионального искусства я вижу не в физиологии, а в социальной психологии, в жизненной необходимости выглядеть самой обаятельной и привлекательной хотя бы для одного своего мужчины, да и перед подругами тоже. Мужчины обычно принимают решения быстро, женщины — после долгих колебаний и советов с близкими. Творческие поиски похожи на муки любви: это война, высшее напряжение моральных и физических сил, риск собою и интересами семьи. Творчество — это авантюра: чтобы придумать и воплотить в жизнь что–нибудь необычное, нужно сначала разрушить, хотя бы в своей голове, уютный, удобный для жизни образ окружающего мира. Да и на самого себя нужно смотреть если не с презрением, то без особого уважения. Именно это и мешает женщинам оставить значительный след в авторском искусстве, сравняться с мужчинами в изобретательности и оригинальности. Большинство женщин слишком озабочены тем, чтобы не испортить свою репутацию, чтобы их произведения выглядели прилично и изящно. Дамы, как, впрочем, и те мужчины, которые занимаются коммерческим искусством, слишком хотят нравиться, а для поиска новых идей нужно не нравиться никому, даже самому себе.

— В таком случае, раздражают ли вас женщины за рулем?

— Есть такая поговорка: «Женщина за рулем страшнее, чем дурак за пулеметом», но жизнь доказывает обратное. Вы, может быть, имеете в виду руль не автомобильный, а государственный? Женщины, возглавившие правительство, зачастую проводят более агрессивную политику, нежели мужчины. Потому что больше нуждаются в самоутверждении. Мне не верится, что если бы к власти повсюду пришли феминистки, то на планете установился бы мир. До захвата власти мужчинами первобытные племена во времена матриархата воевали еще больше — мы не знаем про это только потому, что тогда еще не было журналистов. Чего стоит хотя бы повсеместное истребление неандертальцев и, главное, неандерталок...

— Имеет ли гений пол в момент создания шедевра?

— Если считать созданием шедевра беременность и рождение нового человека — ведь каждый из нас уникален, — то да, мужчины этого пока не умеют. Кстати, феминистки, как правило, всячески препятствуют научно–техническому прогрессу и особенно развитию биотехнологий, начиная с генетически измененных продуктов питания, потому что подсознательно опасаются, что конечная цель генной инженерии и прогресса вообще — это обеспечение мужчин возможностью рожать самим, без участия женщин. Впрочем, в психологии гения обязательно присутствуют не только мужские, но и сугубо женские черты. Вдохновение весьма напоминает беременность. Гению понятны ощущения женщины, вынашивающей ребенка, — он тоже чувствует себя центром мироздания. Эйфория этого ощущения, пожалуй, и позволяет изобретателям, революционерам, художникам–авангардистам жить впроголодь, не теряя самоуважения, заставляет трудиться не ради гонорара, а ради исполнения своей миссии на этой Земле. И пусть знакомые поглядывают искоса, даже насмехаются — для творческого человека это не так уж и важно, потому что ему важнее нравиться не внешней аудитории, а своему единокровному замыслу, как беременной женщине важно нравиться плоду, который она вынашивает.

Согласитесь, женщина едва ли согласилась бы пожертвовать личной жизнью ради искусства. Но все же такие имеются — например, минская художница и поэтесса Людмила Русова. Я редко целую дамам руки, но ей при встрече не забываю, потому что уважение к женщине умножается на уважение к мастеру, ум и отвага которого превосходят соответствующие качества большинства мужчин.